Тренды

В Силиконовой долине снова предложили способ стать бессмертным. Разбираемся, сработает ли он

Можно подумать, что идея вечной жизни устарела вместе с научной фантастикой 1960-х. Но в Америке на подобные проекты выделяют миллионы долларов, а самые передовые стартапы предлагают своим клиентам вечную жизнь в сети. Наталья Конрадова изучила вопрос и выяснила, помогут ли новые технологии обрести бессмертие.

Недавно мне на глаза попалась подборка самых передовых разработок в области бессмертия:

Звучит вполне creepy, если только не знать, что эта сфера принимает сейчас едва ли не самую заметную часть инвестиций в науку. Причем не только частные деньги от богатых фриков, которым для счастья не хватает только бессмертия, но и государственные средства.

Среди разных способов — переливание крови молодых старым, мгновенное замораживание тела (крионика), колонизация Марса и так далее. Особенно выдающимся стал стартап Nectome. Его основатели предлагают… в общем, они предлагают сохранить мозг таким образом, чтобы потом его можно было закачать в сеть. Если точнее — загрузить на облако. И, вероятно, обеспечить ему вечную жизнь — по крайней мере, сетевую.

Основатель Nectome Роберт Макинтайр говорит, что главная цель стартапа — сохранить долгосрочную память. Если бы им это удалось, то люди после смерти — правда, только те, кто еще при жизни заплатил 10 тысяч долларов — стали бы чем-то вроде «конструкта» из «Нейроманта» Уильяма Гибсона. Знаменитый хакер Дикси Флэтлайн давно умер, однако его сознание и главное — хакерские навыки — продолжали существовать в виртуальной реальности. Он даже сохранил характер и некоторую память.

Нынешние социальные сети тоже любят игру в бессмертие, но это совершенно другой уровень безумия: собрать новые высказывания из уже существующих, сделанных человеком при жизни, компьютерные программы умеют чуть ли не с первых дней своего существования. Совсем другое дело — сохраненные связи («коннектомы») реального мозга.

Можно было бы удивляться, каких только фриков не существует, особенно в Силиконовой долине, если бы стартап Nectome не поддерживал Массачусетский технологический институт. В прошлом году он получил миллион долларов от MIT и еще 900 тысяч фунтов федерального гранта от Национального института психического здоровья США.

Разумеется, никто в лабораториях и исследовательских центрах не произносит слово «бессмертие». Говорят, например, «радикальное продление жизни». Желающие обрести бессмертие предлагают считать старость болезнью — чтобы можно было ее лечить и выделять деньги на медицину, а не на научную фантастику. Ну и логично, что если старость — это болезнь, то сохранение долгосрочной памяти мозга должно проходить по департаменту психического здоровья.

Сохранение человеческого сознания и загрузка мозга в компьютер — не самая новая тема. В начале 1990-х, когда интернет в Америке стал массовым, особенно оживилось движение «экстропианцев» — людей, которые планировали остаться вечно в той или иной форме. Узнав о существовании интернета, они быстро поняли, что сетевая жизнь — это и есть лучшая форма жизни после смерти. Отчасти они напоминали обычных поклонников крионики, которые надеются, что когда-нибудь их разморозят, чтобы вернуть к жизни самыми передовыми способами.

Однако основатель движения экстропианцев, ныне здравствующий философ Макс Мор, добавил к желанию вечной жизни самую важную вещь: смысл этой жизни. Он предложил коллективное существование и коммуникацию — например, на каком-нибудь сайте в виде конструктов или сохраненного сознания. Представить себе, что человек живет вечно в полном одиночестве, довольно сложно, и именно экстропианцы были первыми, кто понял, что делать это нужно всем вместе.

Почитав про то, как в Силиконовой долине обсуждают вероятность сохранения личности или хотя бы памяти человека, я спросила об этом знакомого студента отделения мозга в израильском университете имени Бар-Илана Даниэля Альтермана. Как я и предполагала, передовые исследователи мозга относятся к этому скептически:

Говоря проще, человеческая личность все время меняется и зависит от слишком многих вещей, чтобы можно было накодить себя впрок. А если кодировать приблизительно, а не во всей подробностях, то получится, как написал мне Даниэль, «сложная компьютерная игра». Это возможно, да только непонятно, зачем она нужна.

Он также упомянул проект Blue Brain. В нем примечательны два момента. Во-первых, он находится не в Силиконовой долине, а в Швейцарии. А во-вторых, его задача — построить дигитальную реконструкцию мелких грызунов. Причем они не замораживают мышей и не берут с них по 10 тысяч долларов. Они изучают их биологические системы для того, чтобы научиться их имитировать. А уже потом браться за человеческий мозг.